Это еще одна история проекта «#выЖИТЬ» о том, как жители оккупированной Мелитопольщины по-разному переживают войну. Одни прогибаются под российских оккупантов, другие остаются верными Украине, невзирая ни на что.
С семьей Коваленко (имена и фамилии, а также некоторые названия населенных пунктов в этой истории изменены в целях безопасности, - ред.) мы познакомились в прифронтовом Запорожье во время вручения их старшему сыну Ордена «За мужество» III степени. Награду получали родители. Их сын погиб в марте 2022 года, защищая Украину. Ему навечно осталось 19.
Черный день 7 марта
Полномасштабная война застала Людмилу и Николая Коваленко с двумя несовершеннолетними детьми в родном селе под Мелитополем. Их старший сын – солдат срочной службы, в 4 утра 24 февраля прислал сообщение: «У нас боевая тревога». Чуть позже Коваленки услышали взрывы, доносившиеся со стороны Мелитополя.
Последствия авиаудара рф по Мелитопольской авиабазе 24 февраля, источник Telegram-канал "ДвиЩ".
- Сын нас очень оберегал. Как только у него была возможность, он писал или звонил и успокаивал. Говорил, что местные жители Николаевской области здорово поддерживали бойцов. Сбрасывали на карточки им деньги, приносили продукты, сигареты. Говорил: «Сейчас мы их отобьем и все будет хорошо». А 7 марта на мой номер позвонила женщина из воинской части и сказала: «Ваш сын погиб». Я не поверила, но она сказала, что очень хорошо знала нашего Андрея, - вспоминает мать погибшего.
Сначала родители не могли поверить в то, что сына больше нет. Николай нашел знакомого врача и попросил его пойти в морг и проверить:
- Я, как сейчас помню. Он звонит и говорит мне: «Коля, это он. Чистенький такой, без ссадин, в шапке вместе с побратимами лежит. А сам здоровый дядька рыдает в трубку», - вспоминает отец.
Позже выяснилось, что ракета прилетела в казарму, где в месте со срочниками в ту ночь были мобилизованные.
Только после того, как несколько человек подтвердили Коваленкам, что сын мертв, родители приняли вызов судьбы. Их родное село уже было оккупировано российскими военными. Всюду между населёнными пунктами стояли блок-посты. Коваленки начали думать, как доставить из Николаева на оккупированную территорию тело мертвого украинского военного.
«Идите в российскую комендатуру»
Сначала обратились за помощью к военкому и главе сельсовета:
- Спрашиваю: что нам делать? У нас сын погиб, как его забрать домой, чтобы похоронить? А в ответ: «Я ничего не знаю. Обращайтесь в комендатуру российскую. Я уже не власть». Тогда я позвонил главе поселкового совета, который к тому времени уже выехал в Запорожье. Он даже санавиацию пообещал прислать, только попросил перезвонить ему. После этого по сей день трубку не берет от нас, - рассказывает об экзамене на человечность отец погибшего. Испытание войной показало кто есть кто.
На свой страх и риск убитые горем родители решили пойти в российскую комендатуру, как им и рекомендовали представители украинской власти. Однако там военные рф смотрели на сельчан, как на безумцев:
- Начались вопросы: «А зачем он туда пошел?» Я ему: «Ну, как зачем? Пошел защищать свою Родину. Как 18 лет исполнилось, так он, как все мужчины и пошел на службу». А он мне в ответ: «А, он разве не знал, что такой страны не существует?». Начал нести дальше всякий бред. Я развернулся и пошел домой».
Груз 200
В тот день Коваленки попросили бусик у знакомого, написали на нем «Груз 200», купили гроб и отправились через оккупированную территорию в Николаев. На каждом блок-посту убитую горем семью останавливали рашисты и устраивали допрос, читали политинформацию о том, что «Украины нет» и не нужно было отпускать сына в армию, однако пропускали дальше.
Очереди на "дороге жизни" из Мелитополя в Запорожье
- Доехали до Васильевки, а там целая колонна из машин на выезд стоит. Но нас пропустили. Уже на украинской стороне нас встретили парни из СБУ или полиции и сопроводили дальше. В Николаеве в морге смотрим на сына - лицо побитое все, он закрывался, видимо, руки тоже побиты. В воинской части предложили военную форму выдать. Но на оккупированную территорию ее не провезти через блок-посты. Мы взяли с собой костюм со школьного выпускного. Так в нем и повезли сына домой, - вспоминает отец.
Пока везли по украинской территории принимали соболезнования. Как доехали до Васильевки, начались проблемы. Стояли в общей колонне ждали своей очереди, когда подошло время приближения комендантского часа, отчаяние взяло вверх:
- Я снял с себя верхнюю одежду – пошел в водной футболке и брюках с поднятыми вверх руками. Они начали стрелять из автоматов. Ну, думаю, раньше всех с сыном встречусь там… Потом были те же вопросы: кого везу и, зачем пошел воевать, но пропустили, - вспоминает пережитые минуты безысходности отец.
КПП російських окупантів «Василівка» у Запорізькій області, Фото: скріншот відео соцмережі
На похороны Андрея пришло все село. Все сочувствовали и сопереживали Коваленкам. Пройдет полгода и многие отвернутся от украинского защитника. Оккупация сломала многих.
«Били ногами по голове»
Жизнь Людмилы и Николая разделились на «до» и «после». На работу они не ходили, продали автомобиль, жили на сбережения и за счет собственного хозяйства. Детей в российскую школу не отдавали. Искали любой предлог, чтобы только не сломали детскую психику. Большую часть времени Коваленки проводили на могиле у сына. Не было ни дня, чтобы они не приезжали к нему. Даже флажок украинский установили в цветах.
- Мы иногда допоздна на могиле засиживались. К нам несколько раз патрульные рашисты подъезжали и спрашивали, что мы делаем. Объясняли, что здесь наш сын и мы к нему ездим. Они, видимо, думали, что мы корректировщики какие-то, но до начала комендантского часа было время. И они уехали, - рассказывает Николай.
Однако время шло, зомбоящик делал свое дело и в дом к Коваленкам постучалась беда. Кто-то из сельчан написал на семью погибшего бойца ВСУ донос. Рано утром во двор забежала орава вооруженных в масках военных. В доме перевернули все вверх дном. Искали оружие и деньги.
- Кричали постоянно: «Где деньги? Где боеприпасы? Били ногами по голове и в бока. Полезли во все гаджеты. А там украинская символика, флажки Правого сектора. Стали говорить, что это запрещено. И за хранение таких вещей могут дать 25 лет – это у них экстремизмом считается. Но так как ни у кого из нас не было российского паспорта, ничего предъявить они нам не могли. Только морали читать разве что. Но и этого хватило».
Обыск закончился тем, что главе семейства приказали одеваться, надели мешок на голову, усадили в машину и повезли. Пытались запутать следы, возили по всему городу.
Так как Николай хорошо знает улицы Мелитополя, он вычислил, что везут его в сторону моста по улице Интеркультурной. Под мостом в помещениях бывшего психдиспансера, как известно, российские оккупанты организовали одну из пыточных.
14 суток избиений и пыток током
Николая бросили в комнату к так называемым «политическим». То есть тем, кто пострадал за верность украинскому государству. Там уже сидели пленные из Токмака, Бердянска. Каждый день водили на допросы и били. В день давали по пол-литра воды, печенье и конфеты «Дюшес».
Окна в камере были закрашены, но Николаю удалось один раз подсмотреть в щель на волю. Он увидел машины, передвигающиеся по мосту. Многие сокамерники даже не понимали, где их территориально содержат.
- Во время допросов спрашивали, почему я поставил флажок Украины на могилу сына, почему он вообще пошел в армию, почему в телефоне у ребенка нашли флажок «Правого сектора» и за каждый ответ, который им не нравился били и пытали током. Там у них есть такой станок «штанга». Они сказали, что он им остался от Украины (напомним, пыточная находиться в бывшем психдиспансере). Так вот они завязывали руки за спиной, раздевали до гола, и присоединяли проводки к ногам, рукам, гениталиям. А потом включали ток. Боль адская, проводки плавились и въедались в тело. Я когда домой пришел, у меня пятки были фиолетовыми.
Каждый вечер одна мысль – только бы не зашли и не забрали. А они идут по коридору и по дверям бьют! А потом кричат: «Николай! Бендера! На выход! После пыток бросают на бетонный пол. Лежишь грязный весь.
И одни и те же вопросы: «Почему ты за Украину! Почему неправильно воспитываешь детей. Потом сказали, что меня депортируют и пойду я пешком через Васильевку в Украину один. А детей заставят ходить в российскую школу, - рассказывает пережитое Николай.
Так продолжалось 14 дней. А на 15-й дверь в камере открылась, зашли палачи, надели на голову Николая пакет, посадили в машину и вывезли в поле. Выбросили и приказали никому не рассказывать о том, что с ним делали.
Отпустили Коваленко еще и потому, что жена каждый день обивала пороги всех комендатур, полиции, прокуратуры – искала мужа и требовала отпустить. Однажды на допросе один из фсбшников проговорился: «Жена у тебя болтливая, ищет тебя».
Оккупанты «ломают» людей
Пешком добрел Николай до дома, а перед калиткой почувствовал, что сил больше нет.
- Дрожали руки и ноги. Жена увидела меня, а я, мужик, стою и плачу. Собака лает, а я под забором стою и шагу ступить не могу. Калитку открыл и стою. Жена подошла ко мне, обняла. А я ей: «Люда, прячь меня! Это не люди! Это звери! Они что все дьяволу продались?» Она завела меня в гараж, чтобы соседи не слышали.
Но со мной еще пол беды. А я видел другое – как женщин заводили, как парня молодого привели. А там камера 2 на 2 метра. Мы вместе сидели. А ночью я проснулся слышу «хрипит». Я к нему, а он на батарее повесился». Я по имени его назвал: «Говорю, ты что, дурак. Жить надо». Короче, снял его с петли, на шее так фиолетовая полоса и осталось. А он шепчет: «Мне все. Хана». А потом рассказал свою историю. Там столько таких через эти застенки проходит…, - вспоминает Николай.
Собственно, плен стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Коваленко. Глава семьи сказал жене собирать детей и все вещи. В оккупации семья прожила полтора года. Оставаться дома было уже опасно.
- Люди все поменялись. Когда я ходила в комендатуру, увидела там одну знакомую учительницу. Так вот у нее спрашивают: «Что ты хотела?» А она в ответ: «Пожаловаться на гражданского» и зашла в кабинет. Люди очень изменились. Оккупация ломает людей. Многие купились за рубли, - говорит Людмила.
Глоток свободы
Выезжали Коваленки своей машиной через Новоазовск, Мариуполь. Каждый блок-пост, как последний день жизни. Ведь семья украинцев с погибшим военным ВСУ и отцом, который прошел через плен, уже была в списках «неблагонадежных».
- Я не юлил. Сказал, что сын служил и погиб. На вопрос: «Как вы относитесь к СВО», ответил: «Плохо, потому что это война. А война – это всегда плохо.». Когда спросили согласен ли я пройти полиграф, я согласился. Спрашивали, почему паспорт до сих пор украинский. Сказал, что не успел сделать. Также задавали вопрос, когда обратно. Я придумал, что едем на пару месяцев и к 2024 г. надо успеть, чтобы оформить паспорт. Поверили в мою легенду. На удивление, после опроса мне вернули мой украинский паспорт и сказали: «Езжайте», - вспоминает свой путь на свободу Коваленко.
На одном из блок-постов Николай познакомился с перевозчиком, который вывозил людей заграницу. Попросился с ним «прицепом». Так Коваленки выехали через Беларусь в Польшу. Поляки предлагали семье украинцев остаться в их стране. Однако мелитопольцы сказали, что хотят жить в Украине.
- Нас одно держало дома. Все думали, как мы будем без сына. Там хоть могила его. А когда приехали в Украину, выдохнуло. Здесь даже воздух другой, - говорят Коваленки.
В Запорожье Людмила и Николай помогали волонтерам делать окопные свечи, младший сын носит одежду в пикселе, мечтает стать военным. Коваленки верят в то, что Мелитополь освободят и они вернуться в родной дом, чтобы жить рядом с местом, где похоронен их сын, который отдал свою жизнь за свободу Украины.
Оборудование из Германии для спасателей